Избештская Леокадия Николаевна, участница обороны Ленинграда , рожденная 3 января 1924г.
Моя мама, Анна Николаевна, родилась в 1906 году, а умерла в 1941 году. Отец, прожил всего 61 год, умер в 1940 году, но казался мне с высот моих 16 стариком, а сейчас я думаю, что он был еще совсем молодым. Отец происходил из старинной семьи. Я помню, что в детстве мне показывала тетя отца, толстую книгу «Святцы» в коже, где на листах пергамента тушью и цветными буквами был вписан каждый глава этого семейства, последним числился мой отец. Хранилась и его фотография дагерротип, где Рубинштейн сидит за пианино, а дед слушает как Рубинштейн играет , и много еще было реликвий, но в блокаду все пропало.
Начало войны
21 июня я пошла на день открытых дверей в институт, и на кафедре патанатомии нас застало выступление Молотова о начале войны. Все бросились по домам, было очень страшно.
В то лето все Марсово поле было покрыто цветущей сиренью. Больше мне никогда не пришлось такой сирени видеть.
29 июня началась эвакуация Ленинграда. Сняли коней Клодта с Аничкова моста и зарыли в землю, Александрийскую колону на дворцовой площади и Медного Всадника обложили мешками с песком. На окна домов наклеили крестообразные бумажные полоски.
В начале июля враг вторгся в пределы Ленинградской области. Нас, студентов, направили на оборонные работы- мы рыли окопы, сооружали ДОТы и ДЗОТы. А самой приятной музыкой в то время считался отбой «воздушной тревоги».
Мы жили в одной комнатушке и на сбыло 5, спали на двух кроватях, и спали все вместе, как селедки, покрытые одеялами, пальто. Воду брали на Неве из проруби, куда мы ходили с санками и ведром. Продукты получали, когда давали по карточкам. Только у мамы была рабочая карточка. Иногда удавалось получить на работе дополнительное питание- соевый жмых или выменять что-то из вещей на продукты. Из клея мы верили студень. Бывало, что утром идешь на работу или в институт, и видишь, что валяется труп, а мягкие части у него вырезаны. Нас, студентов, время от времени по цепочке вызывали в институт, надо было идти пешком. Особенно страшил Кировский мост (800 метров длинной). Приходилось идти и под бомбежками, иногда шедший впереди человек падал и тогда уже не подымался. Иногда нас вызывали на работу и использовали в качестве медсестер, тогда нам давали немного поесть и хвойный напиток вместо витамина «С».
Перед Новым Годом, с вечера, мама легла спать, а часов в пять утра бабушка Надя меня разбудила , сказав, что мама умерла, так как она уже была холодная. Мы зашили маму в простыню, ноги у нас были как бревна, сил не было, позвали дворничиху, подарили ей мамино шерстяное платье, дали ей еще что-то, и она свезла ее в пункт, где собирали мертвых на машины и увозили на братские могилы на Пискаревское кладбище. Бабушка Оля впала в настоящий маразм. Она говорила: «Валентина, тебе лень, сходила бы ты в магазин, испекли бы мы блинов.». Она никак не соглашалась, что идет война.
В апреле 1942, нас вызвали на учебу, и я не пошла на дежурство в госпиталь. Когда я пришла на работу на следующий день, то оказалось, что в ту часть замка, где я работала, попала бомба, погибло много персонала.
Весной, люди начали выползать из квартир. Это было ужасное зрелище. Живые скелеты грелись на солнышке и жевали любую траву и листья с любых деревьев.
27 января 1944 года блокада была снята. Общенародному ликованию не было предела- пушечные салюты, красочные фейерверки. Мы были свободны!
Текст из книги Воспоминаний, Избештская Леокадия Николаевна
Фотография Наталья Чобану (Natalia Ciobanu)
Все права принадлежат авторам